Отправлено: 09.12.12 01:57. Заголовок: Теория и практика психотерапии в России

Журнал: "Психиатрия и психофармакотерапия", Том 2/N 1/2001

Статья "Теория и практика психотерапии в России"
Б.Д.Карвасарский, Р.К.Назыров, С.А.Подсадный, Е.И.Чехлатый
Психоневрологический НИИ им. В.М. Бехтерева, Санкт-Петербург

В последнее десятилетие наблюдаются значительные изменения в содержании психотерапии и деятельности врача-психотерапевта в России. Прошли те времена, когда под психотерапией у нас обычно понимался гипноз, а интерес к другим ее методам пресекался из-за идеологических соображений. Прошло также время безоглядного "импорта" психотерапевтических технологий – увлечение отдельными зарубежными методами. Освоив достижения современной психотерапии, российское психотерапевтическое сообщество вступило в новый период – творческого развития специальности с учетом особенностей здравоохранения, нынешней социально-экономической ситуации, отечественной медицины и психологии, обращения к своим историческим корням.
Первые шаги психотерапии в России прослеживаются уже с конца XVIII – начала XIX века и связаны с именами Н.И.Новикова, А.Н.Радищева, А.И.Галича и других просветителей – философов, психологов, педагогов, а также выдающихся врачей своего времени С.Г.Зыбелина, М.Я.Мудрова, И.Е.Дядьковского [1]. Они заложили основы понимания в России психогенных заболеваний, психосоматических соотношений, роли личности в патологии и психологической терапии. Такое начало формирования отечественной психотерапии предполагало ее дальнейшее становление в виде личностно- и клинико-ориентированной области медицины интердисциплинарного характера, что вполне соответствовало бы современному положению психотерапии, формирующейся на границах медицины, психологии, педагогики, философии и других наук.
Диалектика развития российской психотерапии заключалась, однако, в том, что в русской медицине второй половины XIX века набирают силу идеи нервизма. И.М.Сеченов и далее И.П.Павлов показали, что в основе психических явлений лежат материальных физиологические процессы, происходящие в головном мозге, которые могут быть изучены объективными методами. В борьбе за объективно-научное исследование постепенно, уже после смерти И.П.Павлова, в трудах его последователей представления о биопсихосоциальной сущности болезни по сути были сведены в теории и практике медицины до признания определяющей роли первого звена этой триады.
Первая четверть XX века в зарубежной психотерапии во многом происходит под знаком интереса к психоанализу. Психоанализ не получил широкого развития в России и не только потому, что в условиях тоталитарного строя медицина и особенно психотерапия были идеологизированы. Это правда, но это не вся правда. Идеи нервизма, учение И.П.Павлова на определенном этапе в России взяли верх над так называемыми субъективно-идеалистическими концепциями, к которым, конечно, в первую очередь и был причислен психоанализ. Это может быть проиллюстрировано на судьбе нескольких ленинградских ученых, симпатизировавших поначалу психоанализу и применявших его в своей практической работе (Л.Б.Гаккель, Н.Н.Трауготт, Б.Н.Бирман, Е.К.Яковлева). В развернувшейся полемике между учением И.П.Павлова и психоаналитическими идеями верх одержало первое. Б.Н.Бирман начал работать с И.П.Павловым и стал одним из его ближайших учеников, Л.Б.Гаккель возглавила отделение неврозов в больнице, которая в настоящее время носит имя И.П.Павлова, и где он проводил свои знаменитые "клинические среды", Н.Н.Трауготт возглавила в одном из научно-исследовательских физиологических институтов отдел патологии высшей нервной деятельности, Е.К.Яковлева начала работать с В.Н.Мясищевым, хотя и воспринявшим ряд идей психоанализа, но развивавшим его уже с иных теоретических позиций – психологии отношений и клинической психофизиологии. В дальнейшем психоанализ действительно был запрещен, а еще позже и сама психология практически была исключена из преподавания и резко ограничена в исследовательской работе.
Послереволюционный период оказался в целом крайне неблагоприятным для психотерапии. Идеологизация психотерапии, отрыв ее от ведущих направлений этой науки в западных странах явились причиной задержки в развитии отечественной психотерапии при формальном признании ее важнейшей роли в медицине и здравоохранении. А это было время становления основных психологических концепций личности и органически связанных с ними психотерапевтических направлений в западных странах.
40–45-е годы – период упрочения в нашей стране директивной, главным образом гипносуггестивной психотерапии, который вполне соответствовал и общественному сознанию страны, и теории медицины, построенной на учении И.П.Павлова. Но здесь необходимы существенные оговорки. И.П.Павлов был и остается одним из выдающихся ученых XX века, его учение сегодня входит, в частности, и в фундамент бихевиоральной психотерапии, и в целом развивающейся бихевиоральной медицины на Западе. Гипнотерапия также сохраняет свое значение в психотерапии в качестве одного из важнейших ее направлений, и это относится как к классическому гипнозу, так и к современным его вариантам (эриксоновскому гипнозу и др.). Речь идет лишь о том, что в условиях идеологизации психотерапии в стране с определенным социальным устройством произошел почти полный отрыв отечественной психотерапии от ряда ведущих психотерапевтических направлений в мире.
Несколько особое место в отношении исследований и практики в области психотерапии занимал в 30–70-е годы Психоневрологический институт им. В.М.Бехтерева в Ленинграде. Здесь развивался отечественный вариант динамической психотерапии, который получил название "этиопатогенетической" психотерапии, позже "патогенетической" и основывался на понимании нарушений личности и восстановлении ее функционирования с позиций психологии отношений, наиболее известной концепции личности в отечественной медицине и медицинской психологии, берущей начало в трудах А.Ф.Лазурского и далее разработанной В.Н.Мясищевым [2]. На основе патогенетической психотерапии в 80-е годы сформировалась личностно-ориентированная (реконструктивная) психотерапия [3].
Последняя четверть нашего века имела определяющее значение для развития отечественной психотерапии и превращения ее в массовую общемедицинскую специальность. И это несмотря на то, что именно этот период был трудным, а в дальнейшем и просто трагичным для нашего народа, что свидетельствует о все большем осознании роли психотерапии для современной медицины и здравоохранения в обществе.
Можно было бы выделить три важные вехи на этом пути. Это, во-первых, Приказ Министерства здравоохранения СССР ‹791 от 2 сентября 1975 г. "О мерах по улучшению психотерапевтической помощи населению", содержащий положение об открытии в стране в качестве эксперимента нескольких сот психотерапевтических кабинетов в общесоматических поликлиниках крупных городов, приблизивших психотерапию к населению и сделавших ее более доступной и понятной для пациентов. В связи с этим впервые возник также вопрос о необходимости систематической подготовки психотерапевтов-профессионалов. Она проводилась на двух кафедрах психотерапии в институтах усовершенствования врачей, а также в профильных научно-исследовательских институтах.
Вторым приказом Министерства здравоохранения СССР ‹750 от 31 мая 1985 г. был сделан следующий шаг в развитии отечественной психотерапии: психотерапия была включена в качестве самостоятельной отрасли медицины в номенклатуру врачебных специальностей, а в номенклатуре врачебных должностей появилась должность "врач-психотерапевт". В связи с положением приказа об открытии психотерапевтических кабинетов в городских поликлиниках, обслуживающих не менее 30 тыс. взрослого населения, наметилась тенденция превращения психотерапии в массовую общемедицинскую специальность.
Третьим приказом Министерства здравоохранения России ‹294 от 30 октября 1995 г. были сформулированы основные требования к образовательному стандарту по специальности "психотерапия", типовым программам и планам непрерывной подготовки по данной специальности; нормативные требования к оснащению психотерапевтических подразделений (кабинетов и отделений); к должностным инструкциям бригады специалистов, оказывающих психотерапевтическую помощь (в число этих специалистов входят врач-психотерапевт, клинический психолог, специалист по социальной работе – социальный работник).
Существенное значение имели и приказы Министерства здравоохранения России ‹391 от 26 ноября 1996 г. и ‹226 от 28 июля 1997 г. В них, в частности, содержатся требования к профессиональной непрерывной подготовке медицинских психологов и специалистов по социальной работе, а также принципы взаимодействия бригады, состоящих из указанных специалистов.
Таким образом, была сформулирована концепция развития психотерапевтической службы, в основу которой заложены следующие элементы: образовательные стандарты и требования к обучению специалистов, оказывающих психотерапевтическую помощь; система образовательных учреждений, проводящих подготовку специалистов, положения по их взаимодействию; нормативы оснащения психотерапевтических подразделений (кабинетов и отделений); потребность в психотерапевтической помощи для населения.
В результате работы по разработке нормативно-методических документов, конкретной организационной деятельности региональных психотерапевтических служб территорий, активной деятельности врачей-психотерапевтов за последнее время отмечается определенный рост показателей развития психотерапевтической службы.
Предусмотренный норматив открытия психотерапевтических кабинетов из расчета 1 кабинет на 25 тыс. взрослого населения и 1 кабинет на 200 коек в многопрофильных больницах, а также открытие психотерапевтических отделений из расчета 1 отделение на 200 тыс. взрослого населения в настоящее время не достигнут, однако за последние несколько лет значительно увеличилось число психотерапевтических кабинетов в лечебно-профилактических учреждениях; до 1800 (с 1200 в 1994 г.) увеличилось число психотерапевтических кабинетов в территориальных поликлиниках, многопрофильных больницах, других специализированных учреждениях.
Вместе с тем в настоящее время в учреждениях, оказывающих психиатрическую и психотерапевтическую помощь, работает 1500 психологов, что сравнимо по числу с работающими психотерапевтами, и более 350 специалистов по социальной работе (тогда как в указанных учреждениях специалистов по социальной работе требуется не менее 2500, социальных работников со средним образованием – не менее 9000, а медицинских психологов – не менее 5600).
Об интеграции психотерапевтической помощи в различные области медицинской практики свидетельствует также значительное расширение спектра стационарных подразделений больниц, осознанно применяющих психотерапию и включающих ее в программы лечения широкого круга психических и психосоматических расстройств.
Важным признаком становления самостоятельной психотерапевтической службы в рамках системы служб охраны психического здоровья является значительное увеличение числа и наращивание организационно-методического потенциала региональных психотерапевтических центров. Эти специализированные отделения во многих случаях не только оказывают сложные виды психотерапевтической помощи населению на территории обслуживания, но и формируют систему оказания психотерапевтической помощи, проводят координацию работы всех психотерапевтических подразделений на основе технологий и медико-экономических стандартов, что создает условия для дальнейшей интеграции психотерапевтической помощи в развивающиеся системы регионального здравоохранения.
Прогнозируя дальнейшее становление российской психотерапии, следует указать на ряд серьезных проблем, которые должны быть осознаны и в дальнейшем разумно преодолены. Некоторые из этих проблем имеют общий для всех стран характер, другие типичны для России.
Первая из этих проблем отражает общенаучное содержание понятий "дифференциация" и "интеграция" в современной науке [4]. Применительно к психотерапии это, с одной стороны, тенденции к выделению ее в самостоятельную область медицины, прежде всего из психиатрии, с другой – интегративное движение, активное использование в ее становлении не только медицинских, но и других наук, а также интеграция в лечебную практику различных психотерапевтических направлений, подходов, методов, технических приемов. Дифференциация в психотерапии отличается не только большей интенсивностью, сравнительно с интегративным движением, но имеет и некоторые особенности, характерные именно для психотерапии. В то время как в клинике внутренних болезней, хирургии и других областях медицины дифференциация происходила и продолжается на базе уже сложившихся в теоретическом и практическом отношении медицинских дисциплин, в психотерапии она осуществляется в условиях лишь ведущейся разработки ее научных основ (методов, механизмов лечебного действия, эффективности и др.). Не успев оформиться в самостоятельную область медицины, психотерапия практически уже распалась на множество субспециальностей. Они образуются на основе теорий и концепций и связанных с ними ведущих методов психотерапии – динамическая, поведенческая, гуманистическая, когнитивная и др.; по областям медицины, в которых она применяется – психотерапия в психиатрии, кардиологии, онкологии, трансплантационной хирургии и др.; с учетом онтогенетического (возрастного) принципа – психотерапия детская, подростковая, гериатрическая и др.; в связи с областями социальной практики – психотерапия спортивная, военная и др. Самостоятельное значение приобретает работа психотерапевта в экстремальной психологии и медицине катастроф.
Не удивительно, что подобная дифференциация не способствует ясному представлению о содержании специальности "психотерапия" и понятия "врач-психотерапевт". В то время как в нашей стране они уже официально на государственном уровне вошли в перечни дисциплин и номенклатуру должностей, во многих странах такая специальность в качестве самостоятельной не существует. В связи с указанной проблемой большие трудности ожидаются при усовершенствовании образовательного стандарта психотерапевта, требований к его сертификату и т.п.
Вторая проблема связана с интердисциплинарным характером психотерапии. Психотерапия как медицинская специальность не может не учитывать такие понятия, как "диагностика", "клиника", "нозология", "механизмы патологии", "лечение", "эффективность", "прогноз", далее "история болезни", "юридическая ответственность за больного" и т.п. В этом плане весьма сложной и до конца неопределенной является роль в психотерапии психолога, не имеющего медицинского образования, однако весьма мотивированного не столько на психодиагностику, сколько на психотерапию. Причем особую сложность этот вопрос приобретает в странах с развитой страховой медициной. Может ли психолог-психотерапевт заниматься психотерапевтической практикой (иными словами лечением) самостоятельно или в его компетенцию входит лишь использование методов психотерапии для целей психогигиены, психопрофилактики, реабилитации, а собственно лечебной деятельностью он занимается в условиях "бригадной работы", где является партнером (подобно специалисту по лечебной физкультуре, физиотерапевту и др.) лечащего врача, который при этом несет полную юридическую ответственность за больного. Опыт и литература показывают, что с такой позицией согласны далеко не все психологи как у нас, так и за рубежом.
Третья проблема обусловлена постоянно возрастающим числом методов, методик, технических приемов в области психотерапии. Как писал в свое время С.Ледер, уже не всегда ясно, для кого создаются эти методики – для больного или больной существует для этих методик. Для нашей психотерапии это также проблема продолжающегося импорта самых различных психотерапевтических техник, на овладение навыками работы с которыми у психотерапевта-практика просто не хватает времени. Очевидно также, что это обычно ведет к неэффективной психотерапевтической полипрагмазии, невозможности полноценного контроля за применением отдельных методов и, что самое важное, при этом отсутствуют чаще всего представления об истинной эффективности метода [5]. Возможны ли подобные ситуации в других областях медицины, связанных с лечебным процессом – в фармакологии (в том числе психофармакологии), физиотерапии, лучевой терапии и т.д.?
Проблемой в большей степени нашей собственной является трудность перехода от преимущественно суггестивной директивной психотерапии, вполне соответствовавшей установкам тоталитарного периода нашей истории, к методам личностно-ориентированным и социо-ориентированным. Эта проблема еще долго будет сказываться на психотерапевтической практике у нас, поскольку тесно связана с менталитетом как наших врачей, так и, особенно, пациентов с их отчетливо экстернальной позицией, воспитанной в течение десятилетий социалистическим здравоохранением.
Наконец, следовало бы также коснуться проблемы альтернативной психотерапии, точнее "альтернативного взрыва" в нашей популяции в последнее десятилетие. Он не сопровождался, как это можно было ожидать, адекватными опасности мероприятиями государства, медицины и здравоохранения. Более того, значительное распространение получила точка зрения, что подобные явления наблюдались в истории и нашей, и других стран в период кризисов и самопроизвольно исчезали при выходе из них. К сожалению, пока эти ожидания не оправдываются.
Своеобразие альтернативной медицины и альтернативной психотерапии, в частности, в нашей стране в данный момент заключается в том, что она все в большей мере становится частью парапсихологии (психической онтологии), включающей передачу образного и мысленного содержания на расстояние; перемещение объектов без непосредственного к ним прикосновения; определение состояния внутренних органов при поднесении к телу рук (паранормальная диагностика) и т.п. Общее, что объединяет сторонников этих направлений, – это отвергание трудного, длительного пути познания в пользу одномоментного, мгновенного "постижения" внешнего мира с помощью озарения, откровения, прозрения и т.д. На этом пути отпадает необходимость в профессиональном обучении и поиске подлинно научного знания с помощью все более совершенной техники, поскольку для познания разнообразных явлений природы и человеческого организма вполне достаточно установления "парапсихологического контакта при помощи рук" [6]. Известная устойчивость альтернативных идей, в общественном сознании объясняется многими причинами, но также и снижением интереса и уважительного отношения к науке, истинно научному знанию в нашей стране, охваченной многосторонним кризисом веры.
В последние годы в России происходят глубокие изменения в психотерапии, которая ориентируется на развитие личности, раскрытие ее потенциала, улучшение психологического и социального функционирования человека, при этом директивные методы все более сменяются личностно- и социально-ориентированными. Социально-экономические перемены в России и соответствующие им изменения общественного сознания, деидеологизация психотерапии приводят к все большему осознанию ее роли не только в медицине, но и в осуществлении комплексных программ по сохранению и укреплению психического здоровья нации. Это означает: движение от медицинской модели психотерапии к психологической социологической и другим моделям; к возрождению интереса к теории и практике долговременной психотерапии динамической ориентации и одновременно, в силу экономических трудностей, – к настоятельному поиску эффективных интегративных краткосрочных вариантов преимущественно когнитивно-поведенческой направленности; к необходимости разработки государственно-правового регулирования психотерапевтического образования и практики [7].
Заканчивается разработка законопроекта "О психотерапии и специалистах, занимающихся психотерапевтической деятельностью". Необходимость специального Закона по психотерапии обусловлена потребностью в законодательном упорядочивании психотерапевтической деятельности с целью дальнейшего совершенствования психотерапевтической помощи населению. Это необходимо также для развития психотерапии как области науки и практики в стране с активным строительством правового общества. Существенная задача подготавливаемого Закона – охрана интересов граждан, обращающихся за психотерапевтической помощью. Из-за нечеткого определения понятий психотерапии, ее методов, форм и других вопросов, в этой области велико число неподготовленных и плохо подготовленных специалистов, манипулирующих сознанием людей. Учитывая, что в настоящее время не существует единого общепринятого научного определения психотерапии, авторы законопроекта исходили из того, что действие Закона будет распространяться на все методы, формы психотерапии и научные теории, которые реализуются на практике. В этом смысле законопроект "внеконфессионален" по отношению к различным профессиональным психотерапевтическим школам, течениям и группам.
В соответствии с историческими традициями развитие российской психотерапии определяется ее моделью медицинской. Одновременно все больше осознается роль в становлении психотерапии как медицинской науки и практики психологических ее основ. Дискуссия о психотерапии как гуманитарной специальности, не требующей базисного медицинского и психологического образования, с учетом лишь начального этапа формирования научно-методологических и организационно-практических основ российской психотерапии в русле медицины, не может найти поддержки. Это касается также и призывов к отделению психотерапии от психиатрии при недоучете того, что не только в психиатрических клиниках, но и в других областях медицины определение целей, задач, направленности психотерапии, выбор ее методов осуществляются на основании знания особенностей психики и личности больных.
Необходима жесткая регламентация подготовки и интеграции в здравоохранение психоанализа. Психоанализ не самостоятельная специальность, а одно из трех направлений современной психотерапии. Только развиваясь в русле общей психотерапии, психоанализ имеет будущее в нашем здравоохранении, поскольку при этом удается избежать разгула "дикого психоанализа" в России. Завершение дискуссий о праве клинических психологов на самостоятельную психотерапевтическую практику возможно лишь после решения возникающих здесь сложных юридических вопросов в рамках подготавливаемого государственного закона о психотерапии.

http://old.consilium-medicum.com/media/psycho/01_01p/12.shtml#START_OF_DOCUMENT

 Отправлено: 28.01.13 20:01. Заголовок: Алёхин А.Н. ИСКУШЕНИ..

Алёхин А.Н. ИСКУШЕНИЕ ПСИХОТЕРАПИЕЙ
Dixi et animam levavi.

(Сказал, и облегчил душу. Античная мудрость)

О психотерапии сказано и написано уже так много, что, казалось бы, обсуждать больше нечего.
Разве только предлагать собственную оригинальную модель так, как это остроумно рекомендует А.М. Сосланд [6].
И всё же хочется обратить внимание думающих людей на те аспекты прикладной психологии, которые с очевидностью присущи так называемой психотерапии. Интересно, что именно многочисленные «психотерапии», а не «психологии» стали результатом вожделенного освобождения психологов от необходимости искать общий язык. Использование множественного числа здесь – не описка, возможно, именно так эта деятельность зафиксируется в названиях учебных дисциплин и практических руководств (по «психотерапиям»). Первый шаг к этому в психологии уже был сделан, когда безуспешные усилия преодолеть методологический плюрализм завершились полным и безоговорочным примирением с ним [12], закрепившим за каждым конкретным психологом право быть автором собственной психологии, а то и психотерапии, точнее ее психологической модели, противопоставляемой медицинской.
Известно и не оспаривается, что понятие психотерапии и соответствующая практика зародились в медицине. В медицинском контексте психотерапия определяется как «система лечебных воздействий на психику и через психику – на организм человека» [5]. Это определение и лежит в основе медицинской психотерапии, которая предполагает клиническую квалификацию состояния обратившегося за помощью, представления о патогенезе этого состояния (включающем и биологические, и психофизиологические, и психологические механизмы) и ясную цель вмешательства – избавление от заболевания или редукцию его симптомов. В настоящее время врачебная психотерапевтическая практика, как к ней не относиться, развивается, публикуются статьи и монографии [2], осуществляются попытки анализа ее эффективности [1], ведётся профессиональная подготовка и переподготовка специалистов, деятельность врачей-психотерапевтов регламентируется соответствующими нормативными документами (Приказ Минздрава РФ от 16.09.2003 №438 и др.). По всем признакам – это вполне оформленная профессиональная деятельность, о качестве и эффективности которой можно и следует, конечно, дискутировать. Но цель, задачи, средства этой врачебной деятельности ясно сформулированы и понятны.
Ничего этого нельзя сказать о той, всё более распространенной деятельности, которая позиционируется как «немедицинская модель психотерапии» или, мягче – психологическая помощь – деятельности, к которой имеют особое тяготение как дипломированные психологи, так уже и студенты. Не лишне также отметить, что в самом термине «немедицинская модель психотерапии» содержится очевидное противоречие. Терапия – лечение, лечение – практика медицины, что же тогда есть «немедицинское лечение» [3]? Это противоречие, как, впрочем, и другие, разрешается психологами незамысловато: такая психотерапия есть лечение души. Ну, а поскольку что есть «душа человека» неясно, то ею занимается целый сонм «специалистов» – дипломированных психологов, парапсихологов, целителей, экстрасенсов, знатоков кармы и пр. К тому же, традиционно, душа человека является предметом заботы священнослужителей. Психология и здесь старается не отставать, и уже становятся привычными такие её отрасли, как «православная психотерапия» или «христианская психология». Возникает естественный вопрос: в чем деятельность профессионального психолога, «врачующего» душу своего клиента, отличается от деятельности, практикуемой, например священнослужителем или экстрасенсом-целителем? Есть ли основания для выделения психологической практики в качестве самостоятельной и, соответственно, существуют ли предпосылки для законодательного регулирования профессиональной деятельности психолога, осуществляющего подобные практики?
Безусловно, значительную роль в психологизации психотерапии в России сыграла масштабная перепечатка в 1990-е годы западной психологической литературы различного качества, спровоцированная этим мода на «психологические проблемы» и «психологическую помощь», возросшая доступность психологического образования (включая ускоренную профессиональную переподготовку), повлекшая за собой неоправданную массовость психологической профессии.

Следствием недостаточности естественно-научной подготовки психологов стала идея о вреде клинической верификации состояния человека, подмена понятия болезни понятием проблемы. Что и говорить, разговор «по-душам», конечно, менее затратен. Результат подобных «гуманистических» изысканий – многочисленные случаи запущенных психических расстройств среди бывших потребителей психологических услуг, запоздалое распознавание тяжелых психопатологических состояний, угрожающих благополучию и самого больного, и его близких. Несколько менее очевидный, но не менее деструктивный аспект отказа от четкой квалификации психического состояния – произвольное обозначение тех или иных переживаний как проблемных, требующих изменения (естественно, с небезвозмездной помощью специалиста).
Неразработанность представлений о причинах и механизмах развития «психологических проблем» привела к подчеркиванию в рамках немедицинской модели интуитивно-творческого начала психологической помощи, доминирующей роли взаимоотношений психолога и клиента по сравнению с собственно корригирующей стороной, обоснованной пониманием патогенеза.
Руководствуясь опытом собственного свидетельства становления психологической практики в России, я берусь утверждать:

реализуемые практики психологической психотерапии научного обоснования не имеют, а по содержанию и форме являются вариациями традиционных, то есть донаучных способов воздействия человека на другого человека;
«немедицинская модель психотерапии» есть по сути своей современная форма миссионерства, а психологическая помощь представляет собой способ реализации мотивов помогающего и профессиональной не является;
существующие разновидности психотерапии, практикуемые дипломированными психологами, целителями или экстрасенсами ни по сути, ни по содержанию, ни по научности не могут быть различены, а следовательно, не могут подлежать законодательному регулированию.
Феномен до-рационального взаимодействия живых существ известен давно [13, 14]. Специальному рассмотрению истории практик такого осознанного воздействия человека на человека посвящена известная книга Л. Шертока и Р. Соссюра [11]. Наблюдаемые феномены психологического подчинения одного человека другому человеку (внесиловые, разумеется) именовались по-разному: животный магнетизм, гипноз, психотерапия. За всю историю изучения этих феноменов достоверных научных объяснений им найдено не было [4], что не помешало, однако, использовать их в практике и опредмечивать в разнообразные направления «психотерапевтической психологии». Рациональный этап применения подобных практик обусловлен эффективностью психологического воздействия при некоторых формах психических расстройств, известных как невротические. Специфическими особенностями таких расстройств являются их принципиальная обратимость, функциональный характер и обусловленность клиники и динамики состояния больного переживаемой им жизненной ситуацией, которая соответственно называется психотравмирующей. Относительная эффективность психологического воздействия во врачебной практике – «психотерапии» подобных расстройств, послужила основанием для создания различных «психологических теорий психического расстройства», не получивших, однако, научных подтверждений и представляющих сегодня лишь исторический интерес: психоанализ, неопсихоанализ, биоэнергетика, гештальт-терапия и т.п. Всего А.И. Сосланд [6] насчитывает 16 таких «школьных» теорий психотерапии.
Это не редко в медицинской практике, когда несостоятельность теории происхождения заболевания компенсируется эффективностью интуитивно найденного способа лечения.

Возможно, временный успех «психологических учений» был обусловлен и ослаблением религиозного мировоззрения (неизбежным, под давлением становящейся науки), оставляющим человека один на один с миром и другими людьми.

Так или иначе, трудно не удивляться тому, как эти учения, быстро покинув узкое русло практических задач (лечения неврозов), осуществляли мировоззренческую экспансию в культуре 20 века. Сами клинические термины утратили своё значение и стали толковаться расширительно, новоявленные пророки лишали человека шанса сохранить статус психически здорового: «Культурная сексуальная мораль и современная нервозность» [7], «невроз судьбы» [8], «Невротическая личность нашего времени» [10] и т.п.
Однако и этот период закончился: рынок всё расставил по местам, как и обещалось. Теперь молодые специалисты -медики, забыв о «заповедях» отцов, всё чаще проповедуют когнитивно-поведенческий подход. Не потому, что он эффективен как-то по-особенному, но потому что такую терапию можно стандартизировать.
Характерно, что в России на протяжении почти столетия такие процессы (экспансии психологических учений) никак себя не проявляли. Доминировала официальная идеология строительства коммунизма, которая освобождала отечественную психологию от решения мировоззренческих проблем, оставляя за последней лишь обслуживающую функцию. И психология с этой единственной своей задачей худо-бедно справлялась, порождая марксоидные теории деятельности и отношений. Но идеология отринули, в страну хлынул поток переводной литературы, и сегодня уже новые поколения практикующих психологов не без гордости идентифицируют себя как «психоаналитиков», «гештальт-терапевтов», «экзистенциальных психотерапевтов» и т.п.. Пик популярности заезжих специалистов и доморощенных активистов движения за человеческий потенциал как раз и пришёлся на смутные 90-е годы, когда, действительно, мировоззренческие опоры рушились, и почва уходила из-под ног простого человека, с детства воспитанного в условиях однозначной идеологии.
Сейчас активность практикующих психологов, которые даже не пытаются определить состояния, подлежащие психологическому вмешательству, обосновать способы и основания для вмешательства, становится непонятной. Нет в психологии концептов, аналогичных понятию «организм» в медицине, теорий нормальной психологии (физиологии в медицине), представлений о нарушении психического процесса – личности (патогенез в медицине) и других концептов, способных представить цель, задачи и способы такой работы (правильнее сказать, их огромное количество –[9]). Разве не должны удивлять такие формы «целительства души», как: «песочная», «танцевально-двигательная», «иппо-», «сказко-», «смехо-», «танато-» и т.п.

Примечательно, что услуги психологов назойливо продвигаются на рынок самими психологами. Чрезвычайно распространённой формой такого сетевого маркетинга стали разнообразные семинары («личностного роста», «раскрепощения» и т.п.), в которых сами же психологи и участвуют. Однако и по сегодняшний день нет ни профессиональных ассоциаций практикующих психологов, ни специальных изданий, освещающих их достижения, нет и профильных учебных заведений, где бы их готовили. Студенты же попросту перенимают поведенческие навыки ведущих различные обучающие тренинги, не вдаваясь особенно в суть и цели такого поведения.
Девизы «психологической психотерапии» вполне понятны и приемлемы: избавить человека от страданий, направить его на истинный путь развития, расширить потенциал его личности и т.п., и по сути своей они не отличимы от извечных проблематизаций, содержащихся в традиционных религиозных учениях и новомодных сектантских идеологиях.
Всё это и многое другое заставляет думать, что современная российская «немедицинская модель психотерапии» по форме, организации и способам своего осуществления мало чем отличается от деятельности миссионеров, практикующих в любом крупном городе.
Что же является мотивом такой безосновной практики? Проще говоря: что может лежать в основе неутолимого желания одного человека, не прибегая к насилию, «воздействовать» на другого человека? Уместно было бы здесь ссылаться на многочисленные труды М. Фуко, настойчиво и последовательно раскрывающего механизмы осуществления власти в человеческом сообществе. Однако и собственные наблюдения за работой психологов (будь то экспертиза, будь то профессиональная ориентация, будь то психологическая помощь) наводят на мысль о «стремлении к власти» как важнейшем и зачастую единственном мотиве «психологической активности». Здесь «знание – сила» в буквальном понимании и применении. Вспоминаются семинары А. Минделла (физика, создателя процессуально-ориентированной психотерапии). Вот он вещает о квантовом переходе, просит участников семинара задержаться на «квантовом дворике», и… публика послушно следует его указующим поручениям. Сам же он с удовлетворением нашептывает: «О! Я чувствую твою силу, я чувствую твою власть!» Комментарии, как говорится, излишни. От себя мог бы добавить наблюдения о невинных шалостях подобных психотерапевтов, но руководствуюсь обязательством соблюдения врачебной тайны.
Впрочем, даже и, отказавшись от собственных наблюдений, трудно найти иные рациональные мотивы стремления к осуществлению «психологической помощи» при том, что ясных показаний к такому вмешательству нет, психологические причины обращения непонятны, механизмы воздействия неизвестны, эффективность помощи всегда сомнительна.
Закономерен вопрос. На рынке услуг помощи в «трудных жизненных ситуациях» действует множество агентов. Здесь и целители, и экстрасенсы, и колдуны, и провидцы. Аналогичные услуги предлагают представители разных современных «церквей»: «сайентологи», «почитатели Сатьи Саи Бабы», «братья во Христе», всех не перечислить. Общие основания для такой помощи тождественны: вера в «учение» и «учителя». И психологические «учения» отличаются не по основаниям, а по формам «опредмечивания», которое, конечно же, выглядит более научно, всё-таки –…логия! Но этого, увы, недостаточно для убеждённости в том, что самодеятельность «дипломированного» психолога - психотерапевта более законна, нежели самодеятельность смежных специалистов. Тогда какими могут быть разумные основания для законодательного регулирования «профессиональной» деятельности психологов?
Зафиксированное выше положение дел не является, конечно, приговором «психологической психотерапии». Отнюдь не в этом цель приглашения к дискуссии. Необычные реакции человека в меняющемся мире, состояния психической дезадаптации, саморазрушающее поведение, другие феномены психического неблагополучия ставят перед психологической наукой очевидные и совершенно понятные задачи: экспериментально-теоретическое обоснование механизмов психогенеза психических расстройств, разработка адекватных методик психологического консультирования и психологической коррекции состояний дезадаптации, методик обучения навыкам психической саморегуляции, популяризации научных психологических знаний. Эти задачи, конечно, более трудоёмки, нежели простое заимствование бывших когда-то модными «учений». Но не беда, если деятельность психолога не будет столь импозантной благодаря вычурным названиям манипулятивных приёмов. Быть может, подлинно научное решение реальных проблем психологии придаст профессиональному психологическому сообществу законные основания для существования.




Литература
1) Абабков В.А. Проблема научности в психотерапии. – СПб.: Изд. СПб ун-та, 1998. – 76 с.
2) Александров А.А. Психотерапия: Учебное пособие. – СПб.: Питер, 2004. – 480 с.
3) Алёхин А.Н. Психотерапия: психологическое лечение или целительство души? Материалы съезда и ассамблеи: «Индивидуальные и групповые стратегии преодоления кризисных ситуаций: в жизни, в профессии, в социуме». 26-28 марта 2010. СПб: изд-во «ЛЕМА», с.6-8
4) Блюм Г. Психоаналитические теории личности. М.: КСП , 1996. 243 с.
5) Карвасарский Б.Д. Психотерапия: Учебник для ВУЗов. – СПб.: Питер, 2007. - 672 с.
6) Сосланд А.И. Фундаментальная структура психотерапевтического метода, или Как создать свою школу психотерапии. — М.: Логос, 1999. — 386 с.
7) Фрейд З. Культурная сексуальная мораль и современная нервозность // Психоаналитический вестник, 2001, № 9. – С. 42 – 61.
8) Фрейд З. Толкование сновидений. СПб.: Азбука, 2007. – 512 с.
9) Фрейджер Р., Фэйдимен Д. Теории личности и личностный рост. - 4-е изд. Пер. с англ. - М. : Изд. Мир , 2004. - 2095 с.
10) Хорни К. Невротическая личность нашего времени; самоанализ / Пер. с англ. М.: Издательская группа «Прогресс — Универс», 1993. — 480 с.
11) Шерток Л., Соссюр Р. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда. Пер. с франц. – М.: Прогресс, 1991. – 288 с.
12) Юревич А.В. «Методологический либерализм» в психологии // Вопросы психологии. 2001. № 5. С. 3-19.
13) de Waal FB. Putting the altruism back into altruism: the evolution of empathy // Annu Rev Psychol. 2008; 59: 279-300.
14) Hecht EE, Patterson R, Barbey AK. What can other animals tell us about human social cognition? An evolutionary perspective on reflective and reflexive processing // Front Hum Neurosci. 2012; 6:

 Отправлено: 19.01.20 06:19. Заголовок: охрана труда в психотерапии

Очень интересует: распространяются ли на медперсонал психотерапевтического отделения многопрофильной больницы льготы и компенсации за вредные условия труда при оказании психиатрической помощи - дополнительный отпуск 35 кал. дней по Постановлению Пр. РФ от 06.06.2013 г. №482, право на досрочное пенсионное обеспечение среднему медперсоналу по Списку 2 Постановления КМ СССР от 26.01.1991 г. №10

 Отправлено: 19.01.20 19:48. Заголовок: Здравствуйте, Artur!..

Здравствуйте, Artur! Должно распространяться! Отошлю Вас к Приказу Минздрава РФ от 16.09.2003 N 438 "О психотерапевтической помощи".