Отправлено: 27.10.11 23:09. Заголовок: Ле Ший. Рассказы

Мальчик и вороны.

Дом на окраине. Двухэтажный. С треугольной крышей и маленькой комнаткой под самым коньком. Кровать и занавеска, колышущаяся от самого малого дуновения. Окно из двух створок, полуприкрытое, впускающее рукава ветра и пригоршни запаха уже преющей листвы. И луна за окном, круглая и изрытая как шляпка гвоздя.
Мальчику не спалось. Он не успел уснуть до того момента, своеобразной границы, пока по дому ходили, тихо шумели и раздавались человеческие голоса. Потом постепенно все стихло, стали слышны другие – слабые - звуки и шорохи. А он не успел уснуть. И теперь уже совсем поздно. И так страшно, что дальше, кажется, некуда. Теперь, что уже не сделай — страшнее не будет, пока не наступит утро.
Мальчик встал со своей кровати, оделся, слушая, как он сам звучит в этой зыбкой тишине. Спустился по лестнице вниз мимо спящих родителей и вышел наружу. Ветер и сверчки. И запах прелой листвы, здесь его было намного больше. Глаза быстро привыкли к уличной темноте. Фонарь на столбе около дома тоже уже уснул, и с его работой замечательно справлялась луна. Тропинку до калитки он прошел больше даже по памяти, по привычке. Но почему-то выходить не стал. Вернулся назад, погладил пса, которой флегматично вылез из будки, позвякивая цепью. Обогнул дом и оказался у задней калитки.
Здесь запах прелой листвы усиливался многократно, приобретая все большую сырость. За забором была небольшая пашня и дальше, шагов через двести полоска леса. Леса лысеющего, редеющего, разноцветно - тусклого с тонким пояском из кустов дикой смородины. По крайне мере, так было до последнего времени.
Забор на задах деревянный и достаточно крепкий. Но тоже уже вобравший в себя изрядную долю осени. Калитка была привязана накинутым на две соседних штакетины кольцом проволоки. Мальчик снял кольцо и надел его уже за собой. Казалось, что лучше не оставлять следов. Дорога, на которую он попал, разделявшая забор и пашню, была твердой с оставшимися в середине между колеями последними твердыми холмиками подорожника.
Мальчик ступил на пашню. Жирная, черная с серебристым отливом земля немного расступалась под ногой, принимая. И будто с неохотой отдавала назад. Встречала, то большими, чем казалось, ямами, то будто вдруг увеличившимися возвышениями. Запах осени здесь был больше всего сдобрен запахом земли.
Мальчик шел не быстро, стараясь удержать равновесие. Делая очередной шаг, он случайно задел ком земли, подцепив его носком. Ком взлетел и не рассыпался, против ожидаемого, а будто скрипнув, мягко приземлился чуть поодаль. Он оказался черной птицей с парой горящих глаз и чуть постукивающим клювом. Мальчик замер, забыв и о возможности пошевелиться. Птица смотрела на него. Мальчик это отчетливо понимал и остро стал чувствовать свое бешено бьющееся сердце. Стал чувствовать его удары и его тесноту. Воздуха прелой листвы перестало хватать и мальчик побежал прочь от птицы. Уже не разбирая дороги, спотыкаясь и проваливаясь. Черные комья полетели в разные стороны, стронутые его ногами, мягко приземляясь вокруг такими же черными птицами. Краем глаза мальчик заметил, что остававшиеся сзади стараются лететь за ним. Почти бесшумно, порывами и на расстоянии. А еще вдруг он понял, что это он сам причина появления этих птиц. Земля, разбрасываемая при его беге, превращается — именно, превращается, он не смог подобрать более удачного для себя слова — в птиц. Собственно, неизвестно откуда у этих летящих в стороны кусков земли появляется пара горящих глаз и клюв, кажущийся серьезным оружием.
Охваченный этими мыслями мальчик, ссутулившись, остановился в надежде, что и птицы за ним остановятся и новых перестанет пребывать. На время так и случилось. И стук разогнанного сердца стал более ровным. Мальчик в отдалении даже увидел очертания своего дома и висящую над ним, на половину скрытую тучкой, луну. Через мгновение до него стали доноситься звуки, похожие на пощелкивания, сначала тихо и вразнобой, а потом все более ритмично и громко. Их издавали птицы своими клювами, усевшись вокруг него. Птиц уже было очень много. Очень много уже было горящих точек, собранных парами. Сидящие птицы цветом сливались с землей, будто снова становясь комьями. Щелчки, пульсируя, становились громче. Невыносимо громко. И потом добавились хлопанья крыльев. Мальчик почувствовал, как завибрировал воздух и закружился вокруг него.
Казалось, птицы чего-то требовали. Мальчик догадался, что его подталкивают, гонят, чтоб он снова бежал, сбивая верхушки земли и производя их собратьев. Но бежать он уже не мог, не хотел, не умел. Он уже почти знал, что будет дальше. Может быть, он уже знал об этом тем забытым острым как укол знанием, когда не смог вечером заснуть раньше всех, со всеми. В своей постели с простыней, наволочкой и пододеяльником с полевыми цветами на белом ситце. В своей знакомой, безопасной, но уже тесной постели. Где, если вытянуться хорошенько, ноги уже упирались в кованые прутья...
Птицы налетели внезапно. Он успел заметить, что будто все сразу, как что-то единое, черное, щелкающее, всё в горящих пятнах. Или наоборот, что-то невыносимо яркое, жгучее с черными, будто пустыми ячейками...
- Нет, - закричал мальчик что было сил, вдохнув перед этим того самого воздуха прелой листвы, уже без сомнений отравленного, специального...
- Ты слышал? - Проснувшаяся женщина тронула за плечо мужчину, спящего рядом. – Проснись! Ты это слышал?
- Успокойся, все хорошо, - он приобнял ее за плечи, проснувшись, и притянул к себе. – Тебе просто приснилось...
Женщина еще слышала памятью этот крик, уже переставший звучать. Ей казалось, что длится он очень долго и знаком ей давно, а сейчас лишь прорвался наружу.
Мальчику казалось, что он лишь на мгновение выдохнул в голос. В налетевших птиц. В это мгновение крика он не почувствовал боли разносимого на мелкие кусочки своего тела. Птицы мгновенно растащили его в своих черных с серебристым отливом клювах. Растащили так быстро, пока «нет» звучало. Растащили и разнесли, проглотив, по черной жирной земле. Вновь превратились в комья. Может быть насовсем, угомонившись. А может быть ожидая нового мальчика...А луна и прелый воздух были с ними заодно.
Женщина и мужчина горевали долго и безутешно, оплакивая пропавшего мальчика. Никто не знал, куда он делся. Она носила траур. Он перестал работать, сеять, пахать. На следующий год, и на следующий год и еще много годов вперед земля на задах за забором была чрезвычайно плодородна, родила сама по себе. И то, что сеяли, и то, что не сеяли. Но со временем все же заросла лесом и дикой смородиной. На деревьях все больше черных птиц стали вить гнезда. А черная дикая смородина, напитавшаяся солнцем, а может быть луной, была необычайно сладка.

 Отправлено: 08.11.11 20:49. Заголовок: Женя пишет: А как в..

Женя пишет:

цитата:

А как вы,Ле-ший относитесь к молчанию,также ли как герой из этого рассказа?

Женя, я люблю молчание (помимо прочего). Насчет героя рассказа - это , наверное, одна из моих крайних форм.

Женя пишет:

цитата:

И что оно может означать,если человек молчит большую часть времени?

Про это, может, вы что скажете?

 Отправлено: 08.11.11 20:50. Заголовок: Анна, мне интересно ..

Анна, мне интересно учиться быть точнее в передаче. (и в приеме)

 Отправлено: 08.11.11 21:03. Заголовок: Ле Ший пишет: Анна,..

Ле Ший пишет:

цитата:

Анна, мне интересно учиться быть точнее в передаче. (и в приеме)

Мне кажется, что слова мешают мне чувствовать, а чувства - думать и говорить..У меня вместе не складывается...И ещё я всё время куда-то тороплюсь, от волнения что ли..Я ловлю вообще с разных позиций, а выражаю что-то одно, потом уже доходит другое..ну как тут совместишь?

 Отправлено: 08.11.11 21:28. Заголовок: Анна, практика, прак..

Анна, практика, практика...)))

 Отправлено: 09.11.11 14:30. Заголовок: Ле Ший пишет: Анна,..

Ле Ший пишет:

цитата:

Анна, практика, практика...)))

лень, доктор..лень

 Отправлено: 09.11.11 16:34. Заголовок: Ле Ший пишет: Про э..

Ле Ший пишет:

цитата:

Про это, может, вы что скажете?

Я думаю,одна из причин -это обида,если говорить о молчании как о установившейся черте характера.Обида от несправедливого отношения(по его мнению) к человеку в детские годы.
Скажите,Ле-ший,а есть ли какие либо ещё причины?

 Отправлено: 12.11.11 21:01. Заголовок: Ну где рассказы? Я г..

Ну где рассказы? Я готова даже прилагательные и описания читать!
О, кстати, вопрос созрел ко всем: как думаете, почему может быть неинтересно читать описания, ну там природа-погода-внешность? Ну, к примеру: серый сырой угол в паутине между дверями с облупившейся краской..(што в голову пришло:)) я это обычно пропускаю и читаю так: в углу. Хотя понимаю, что тогда никакого художественного смысла в произведении нет.

 Отправлено: 13.11.11 22:02. Заголовок: Женя пишет: Скажите..

Женя пишет:

цитата:

Скажите,Ле-ший,а есть ли какие либо ещё причины?

Женя, мне думается, что причин может быть достаточное количество. К названной вами мне пришли в голову молчание из-за стеснения (себя, т.е. я боюсь себя проявить, потому что меня осудят, например), молчание из-за сдерживания (я себя удерживаю от слов, потому что если скажу то проявится, например, моя агрессия скопившаяся).
Думаю, есть еще варианты.

 Отправлено: 13.11.11 22:13. Заголовок: Я немного нарушил по..

Я немного нарушил последовательность в публикации рассказов здесь. Следующий рассказ был написан вторым (после Мальчика и воронов). (Последовательность остальных сохранена)



Я тебя люблю.


Они уже успели узнать имена друг друга, вместе поужинали и поговорили о жизни — кто где, кем работает и чем интересуется. Сейчас они уже шестой час ехали в плацкарте. Она — домой, от родственников, которых навещала, а он — в её город, где наметились планы по расширению своей деловой территории. Сейчас он смотрел на неё, слушая, как она с улыбкой говорит :«Спокойной ночи», - и ложится спать на нижнюю полку. Полку, которую он до этого легко ей обменял на верхнюю. Свет уже забрали.
Он забрался на свой второй ярус, лег на живот, поправил чуть вбок подушку и уставился за окно в темноту. В мелькающие огни, в тени деревьев и домов. Иногда скользил взглядом по серебристой поверхности водоемов. И ехал. Он остро и с удовольствием чувствовал этот баюкающий стук колес. А еще он улыбался. Думал о своей сегодняшней попутчице. Пробовал на вкус ее имя — Ольга. Оно казалось ему состоящим из двух половинок — мягкой, податливой «оль» и цельной не без твердости, как сердцевина ореха - «га». Он вспоминал её слова, повороты головы и движения рук, сопровождавшие их. Вспоминал ее голос, льющийся и приветливый, и ее запах — чуть сладковатый с нотами нежности букет. Он улыбался ей, глядя в окно на очередной пробежавший лесок, и улыбался себе. Своей улыбке. Развернулся на спину, чуть подогнул ноги и быстро уснул.
К десяти утра поезд уже прибыл туда, где они оба вышли, быстро до этого позавтракав и обменявшись телефонами. Она предложила показать ему город, он, конечно, согласился. У начала лета много преимуществ — хорошая погода и поздно темнеет.
Он позвонил этим же вечером, переделав все намеченные дела. Жилось и работалось легко. Он иногда вспоминал Ольгу, перебирал в памяти в короткие свободные мгновения её образы. Вспоминал ее губы и глаза. Ее фигуру и походку. Он вспоминал ее и продолжал улыбаться . Он позвонил этим же вечером. Они встретились в кафешке в центре города, сидели почти на площади, под навесом. Пили горячий кофе, она в свой добавляла по ложечке мороженное и разгоняла потом этот кусочек помешиванием, прежде, чем сделать глоток. Он пил кофе вприкуску с мороженным. Они оба изредка подбрасывали кусочки душистой, хрустящей булки снующим поблизости птицам. Она увлеченно рассказывала о художнике, который почти живет на этой площади и пишет замечательные портреты, отвечала на редкие его вопросы, а потом спрашивала сама. Он рассказывал ей о своем городе, немного о жизни, немного о работе. Рассказывая, он смотрел как она слушает, немного подавшись вперед и как движется ее рука, вальсируя с ложечкой.
Зажглись вечерние огни, музыка стала громче. И, то ли на музыку, то ли на эти огни, стала собираться в кафе шумная вечерняя публика. Пора было уходить, пора было расставаться. Она позволила за себя заплатить, сказав, что в следующий раз будет ее очередь. Он согласился. Он хотел ее проводить, но она сказала, что провожать ее некуда - квартира в двух минутах ходьбы от площади.
Она улыбнулась ему и пожала его протянутую руку. Ее рука была теплая, мягкая и пружинящая. Как имя.
Пару дней они не виделись. Он часто думал о ней. Улыбался. Слушал в своем гостиничном номере, как громко ухает его сердце, будто на пустой и гулкой площади. Утренней площади, подернутой дымкой, в начале лета. Он очень хотел увидеть Ольгу, но работа складывалась так удачно. Все назначенные встречи случались и ожидания его по сотрудничеству довольно быстро превращались в перспективные договоренности. Он позвонил ей к концу второго дня, сказал, что с удовольствием провел вечер на площади. Она согласилась. Они поболтали еще немного и договорились встретиться завтра в обед, смотреть город.
А посмотреть действительно было что. Город был многолик. Но эти лица, эти маски не были намешаны в одном пространстве, а меняли одна другую последовательно и часто неожиданно. Он узнал от нее, что площадь, где они пили кофе в первый день, была сердцем этого города. Историческим и настоящим. Город был чистым и красивым, разноуровневым, разноэтажным. С большим количеством спусков и подъемов, лестниц. Уставая, она брала его под руку и они шли так некоторое время, касаясь плечами. В это время он с удовольствием вдыхал ее запах и чувствовал ее тепло.
Они гуляли, пока не загудели ноги. Да и солнце уже почти спряталось. Он проводил ее - трамваем доехали до ее дома. Попрощались. После мимолетного замешательства он, пожимая ее руку, хотел коснуться губами ее щеки. Она немного отвела голову. До поцелуя не хватило чуть-чуть. Она сказала: «Пока,» - и, кивнув, ушла в подъезд. Через некоторое время он увидел, как на четвертом этаже в двух окнах загорелся свет. Свет, проникавший на улицу сквозь шторы, уже окрашенный в темно-персиковые тона.
Он быстро, пешком добрался до гостиницы. Напевая и прыгая через ступеньки лестниц. Почти бежал, почти летел. В номере он продолжал напевать. Вспоминал Ольгу и улыбался. Он уже понял, что переполнен чувствами, чувством, которому пока не отваживался дать название. Он был опьянен и исключительно трезв одновременно. Все вокруг было ясным и понятным, четким и выразительным. Танцующим вместе с ним и одновременно вибрирующим в такт с его сердцем.
Он не спал всю ночь. Мечтал и вспоминал, смеялся в голос. Пока не наступило утро. Пока он разгоряченный и возбужденный не угомонился и не упал в сон. Во сне он говорил Ольге о своих чувствах. Смеялся и плакал. Болел. Ее образ появился на мгновение. Она сказала: «Пока,» - и, кивнув с улыбкой, медленно ушла, будто в дымку. В знакомую дымку утренней площади, в начале лета...
Проснулся он поздно вечером. За окном уже погасло. В груди было тепло и уютно, тихо и свежо. Он точно знал, что надо делать теперь.
Через три часа он уехал с вокзала в свой город. В этом городе его уже ничего не удерживало.

Проснувшись следующим утром, Ольга выглянула в окно и на асфальте перед своими окнами прочитала слова темно-персикового цвета: «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ».

 Отправлено: 15.11.11 14:56. Заголовок: Ле Ший пишет: В это..

Ле Ший пишет:

цитата:

В этом городе его уже ничего не удерживало.

Неожиданно-влюбиться в девушку и уехать,наверно,для этого нужно быть внутренне сильным и свободным человеком.

 Отправлено: 15.11.11 21:35. Заголовок: Женя пишет: Неожида..

Женя пишет:

цитата:

Неожиданно-влюбиться в девушку

Я бы сказал, что он сначала заболел ею.

 Отправлено: 16.11.11 08:02. Заголовок: Ле Ший пишет: он сн..

Ле Ший пишет:

цитата:

он сначала заболел ею.

Значит,вот почему он так быстро уехал,он освободился от болезни.

 Отправлено: 17.11.11 00:57. Заголовок: Вах-хэй! Какие сказы..

Вах-хэй! Какие сказы! ... (" Я потрясён! Потрясён!" (с) пес Пират)

 Отправлено: 19.11.11 20:21. Заголовок: бывает)) плюс мы ещ..

бывает))
плюс мы еще в такое время живем, когда слова и фразы утрачивают свое значение

 Отправлено: 19.11.11 20:21. Заголовок: бывает)) плюс мы ещ..

бывает))
плюс мы еще в такое время живем, когда слова и фразы утрачивают свое значение